25 января 2018 г.

ТАЙНА КУЛЬТА ВЫСОЦКОГО

Грустинку о Высоцком я все же опубликовал на редактируемом мной сайте «Российский писатель». Для исторической достоверности «текущего момента».

Я ведь тоже вырос под песни Высоцкого. Притягивали меня они тем, что вместо привычного, хорошо поставленного голоса Кобзона или Магомаева голосом Высоцкого звучало нечто подобное нашему самодеятельному пению под гитару, только более дерзкое и неожиданное, а вместо академически выверенных катарсисов (уж очень образованной, как наши школьные учителя, а потом и как наши институтские профессора была советская цензура!) – простое и естественное, как под рюмку-другую, душевное возбуждение.

Но такими и должны были оказаться первые окна Овертона для советских граждан, истомившихся жить в академически выверенной высокими худсоветами и от того казавшейся постной культурной среде.

Теперь же, хлебнувши лиха, я стал понимать, что в песнях Высоцкого была вроде бы и романтика, но скорее "пацанская", чем по-русски мужская и, скажем так, взрослая.

А потом уже – появилась у Высоцкого и романтика откровенно "блатная".

Особенно печально сегодня вспоминать "любимые военные песни" Высоцкого, где вместо народного Василия Теркина, вместо симоновского посуровевшего на войне интеллигента – опять-таки был "пацанский" герой.

Пластинка "Блатная романтика" входит в серию из 12-ти пластинок, посвященных его памяти (выпущены в 1985 г.)

Выросшие на "пацанских" песнях Высоцкого пассионарные парни в 90-е легко превратились в "братков". Гибли, как свободолюбивые волки, легко превращенные более хитроумными хозяевами их родного культурного пространства в свирепейших, но все-таки цепных, в прочных ошейниках, псов.

Все мое восторженное сопереживание песням Высоцкого (они, якобы вопреки Лубянке, звучали из-за каждого угла) уже в 90-е превратилось в горестное сочувствие к браткам – к хорошим ребяткам, выросшим на Высоцком и на его подражателях, и потому ставших не пассионарными гражданами, восставшими против ворья, пришедшего к власти и ставшего номенклатурным, а героями, жертвующими своими жизнями в интересах ворья.

Современным романом о смуте конца 20-го века, равным "Тихому Дону", стал бы роман о русском человеке, которого Высоцкий и его, Лубянкой опекаемая, каста обольстили и пленили, а потом и передали в качестве возмужавшего и верного янычара на службу хаму, разоряющему его, русского человека, родную страну.

Самые преданные читатели русской прозы читают русскую прозу все реже и реже, потому что её упрямо неосознанная грусть по гибнущей стране не отвечает на вопрос, почему сегодня наш Отелло душит свою любимую Дездемону и почему провокатор Яго со времен Высоцкого нас, русских, до сих пор приводит в восторг.

Сегодня это уже не так наглядно и более запутанно, чем в 90-е. Но теперь у нас перед глазами – всё тот же "пацанский" патриотизм на Украине, по-отелловски душащий возлюбленную Украину в своих объятиях сначала за деньги от Коломойского (члена Попечительского совета еврейской общины Днепропетровска, руководителя Объединённой еврейской общины Украины, бывшего глава Европейского совета еврейских общин, президента Европейского еврейского союза (EJU) и гражданина Израиля), теперь под руководством такого же "национального лидера" Порошенко, и – пытающийся вернуть себе рiдну украинскую идентичность под руководством американского пса Саакашвили (даже Путин, вчера Высоцкому, в честь его юбилея, поклонившийся, все же позволил себе вот этот воистину художественный образ: "Я считаю, то, что делает Саакашвили, – это плевок в лицо грузинского и украинского народов. Как вы это терпите до сих пор? Он же человек, который был президентом независимого грузинского государства. Теперь носится там по площадям и кричит на весь мир: "Я – украинец!" У вас что, в Украине нет настоящих украинцев? И Украина все это терпит... Так жалко на это смотреть, у меня сердце кровью обливается").

Грустя о временах, когда над нашими душами царствовал Высоцкий, мы грустим точно так же, как чеховский «гусар», слепо прокутивший свое имение и вернувшийся в отставку к своей жене, по его вине обнищавшей, но уехавшей в деревню, чтобы на скудную зарплату от земства лечить крестьян и тем принести стране хоть какую-то пользу.

Да вы хоть ноги отмыли бы от налипшей грязи, чай к барыне пришли! – хорохорится бывший гуляка, давая понять пришедшим к его жене для лечения крестьянам, что он, муж "барыни", не абы кто.

Но бывший гуляка грустит о своем беззаботном прошлом как человек, который по доброй воле прокутил отцовские имения. А мы не хотим себе признаться, что не собственная воля, а воля шекпировского Яго нас выбросила на историческую обочину. У нас всё мутненько. И не от отелловской страсти мутненько, а потому что мы – продукт, сформировавшийся порченной культурной средой.

Биография

Проза

О прозе

Статьи

Поэзия

Блог

Фотоархив

Видео

Аудио

Книги

Написать письмо

Гостевая книга

Вернуться на главную